«Не продается вдохновенье…»
День памяти А.С. Пушкина, продлжение
В мае 1820 года молодой Пушкин срочно покидает Петербург и еще долгие годы не сможет жить в столицах и непосредственно участвовать в издании своих произведений. Пушкин не успел отредактировать и перебелить свою поэму, которую начал писать еще в лицее, и закончил весной 1820 года. Поэт выехал из Петербурга, оставив рукопись «Руслана и Людмилы» на попечение друзей.
П. А. Вяземский писал А. И. Тургеневу 5 мая 1820 года: «Участь Пушкина решена. Он завтра отправляется курьером к Инзову и останется при нем. Мы постараемся отобрать у него поэму, прочитаем и предадим бессмертию, то есть тиснению».
Печатный экземпляр своего первенца сам автор получил позже всех. Только 24 марта 1821 года он писал Гнедичу, издателю первой книги Пушкина:«Платье, сшитое по заказу вашему на Руслана и Людмилу, прекрасно; и вот уже четыре дня как печатные стихи, виньета и переплет детски утешают меня. Чувствительно благодарю почтенного «А. О.»; эти черты сладкое для меня доказательство его любезной благосклонности».
Примерно через месяц после письма к Гнедичу, Пушкин спрашивает у брата Льва (21-го июля 1822 года из Кишинева): «...что мой Руслан? не продается? не запретила ли его цензура? Дай знать... Если же Слёнин купил его, то где же деньги? а мне в них нужда». Последнее письмо написано уже в то время, когда Гнедич издал вторую книгу поэта — «Кавказский пленник» 1822 года, рассчитавшись за нее с автором, столь же неблаговидно, как и за первую. От Слёнина же Пушкин вообще получал гроши, и то лишь книгами или подпиской на журналы. Поэт явно нуждался в средствах, в прочем не только в Кишиневе.
Интересна история первого издания поэмы «Бахчисарайский фонтан», заботу об этом взял на себя князь П.А. Вяземский.
Как издатель книги, П. А. Вяземский повел себя весьма и весьма умело. По переписке с Пушкиным можно судить, что его забота проявлялась буквально о мелочах, почти о каждой строчке поэмы. В письме к А. И. Тургеневу в Петербург из Остафьева Вяземский писал: «Одесский Пушкин прислал мне свой Бахчисарайский фонтан для напечатания. Есть прелести. Есть ли в Петербурге Путешествие в Тавриду Апостола-Муравьева, о котором он говорит в Ольвии? Узнай и доставь тотчас. Да расспроси, не упоминается ли где-нибудь о предании похищенной Потоцкой татарским ханом, и наведи меня на след. Спроси хоть у сенатора Северина Потоцкого или у архивиста Булгарина. Пушкин просит меня составить предисловие к своей поэме».
Сам Пушкин был очень доволен продажей поэмы и всячески заботился, чтобы книгопродавцы-покупатели не потерпели на ней ущерба. Он выговаривал в письмах брату и друзьям за то, что они, еще до появления поэмы в печати, усердно читают ее в гостиных и дают желающим делать списки... «Бахч[исарайский] Фонт[ан] у всех в руках, — писал поэт брату в начале февраля 1824 года. — Благодарю вас, друзья мои, за ваше милостивое попечение о моей славе!.. ...Остается узнать, раскупится ли хоть один экземпляр печатный теми, у которых есть полные рукописи...».
Вяземскому поэт написал 8 марта 1824 года: «От всего сердца благодарю тебя, милый Европеец, за неожиданное послание или посылку. Начинаю почитать наших книгопродавцев и думать, что ремесло наше право не хуже другого. Одно меня затрудняет, ты продал все издание за 3000 р., а сколько ж стоило тебе его напечатать? Ты все-таки даришь меня, бессовестный! Ради Христа, вычти из остальных денег, что тебе следует, да пришли их сюда. Расти им незачем. А у меня им не залежаться, хоть я право не мот. Уплачу старые долги и засяду за новую поэму. Благо я не принадлежу к нашим писателям 18-го века: я пишу для себя, а печатаю для денег, а ничуть для улыбки прекрасного пола».
Мотив «пишу для себя, а печатаю для денег» становится излюбленным у Пушкина, стремившегося всячески оправдать свое желание жить только за счет собственного литературного труда. Очевидно, для того времени это было столь необычно, что вызвало необходимость в пояснениях и оправданиях.
А вот Первая глава романа в стихах «Евгений Онегин» была напечатана благодаря беспокойству и хлопотам П.А.Плетнева.
Все материальные дела, все заботы о печати, о продаже книг — все это Пушкин поручил своему доброму знакомцу Петру Александровичу Плетневу. Начиная с этой книги, он — главный издатель Пушкина.
В выходных данных этого издания мы читаем: «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Санктпетербург. В типографии Департамента народного просвещения. 1825.»
Внешняя сторона издания первой главы «Евгения Онегина» 1825 года кладет начало особому, весьма своеобразному стилю почти всех последующих прижизненных изданий книг Пушкина. Если учесть то обстоятельство, что большинство их печаталось в одной типографии Департамента народного просвещения и под присмотром одного человека — Плетнева, можно смело сказать, что этот особый, «пушкинский стиль» стал ведущим стилем для издания многих и многих книг его времени. Хороший четкий набор, простые, но красивые обложки, ничего лишнего, — вот отличительные черты этого стиля. Видимо, Плетнев был человеком со вкусом.
И что интересно: в этом издании первой главы «Онегина» на листе предисловия напечатано стихотворение «Разговор книгопродавца с поэтом», которое и послужило основой проведения литературного часа.
